– Что там случилось?

– Он убил Фа Ханга! – тут же выкрикнула Сяо Тун, снова дернулась, но ее усадили обратно. Лин Ху тем временем уложили на живот и надавили на спину, связав сзади руки. Лю Шэна не нужно было связывать, он был сильно ранен, потерял много крови. Но он нашел в себе силы, поклонился и ответил:

– У меня было поручение от небожителя. Уничтожить обе души. В нынешнем состоянии его нельзя было спасти, единственный шанс на хорошее перерождение – убить его сейчас. Бог смерти больше не возродится, но сама душа не разбита. Как бы это ни выглядело, я спас вашего друга.

– Он убил Фа Ханга, – уже спокойнее, в холодной ярости повторила Сяо Тун.

– И теперь вы хотите убить его? – В голосе Джинхэй Вэйшенга слышалось что-то похожее на понимание, но в то же время и осуждение.

– Послушайте, он из нашего клана. Вам придется либо судить его, либо драться с нами всеми, – напомнил один из Тьен, выступая вперед.

– Отпустите, – спокойно приказал Лин Ху. – Я не сопротивляюсь. Меня единственного тут держат.

Его и правда отпустили. Сяо Тун, поджав губы, молча терпела, пока ей пришивали руку. Она больше не рвалась драться.

Лин Ху поднялся, повернулся к Лю Шэню и спросил раздраженно:

– Кто тебя послал?

– Бог рыбалки. Он принес лук и красный драгоценный камень круглой формы. Сказал поместить его в наконечник. И что будет всего одна стрела, чтобы это закончить.

– Он не мог так поступить. Ты врешь. Дао Тиан – его близкий друг, она бы ему не простила.

– Она знала. Он сказал ей об этом. Уже после того, как она выпустила вас двоих. Он сказал ей об этом, чтобы забрать оттуда. Я думаю, она не хотела смотреть, как его убьют. Дао Тиан была бы там, если бы надеялась, что вы спасете его. Разве нет?

Лин Ху и Сяо Тун хотели бы ответить: «Нет, это не так. Мы же появились там. Мы же всё продумали, у нас бы получилось». Но они постоянно спрашивали друг друга, в чем их план. План заключался только в том, чтобы быть там. Как будто от этого все могло решиться само собой.

Теперь они чувствовали себя очень глупо и опустошенно. Схлынула ярость – стала возвращаться боль. Лин Ху понял, что, кроме пореза на шее, у него еще что-то болит внутри, но он даже не помнил, когда получил эту рану.

– Почему в этом деле разбираетесь вы? – обращаясь к Джинхэй Вэйшенгу, спросил один из Тьен. – Когда мы прибыли для переговоров, мы говорили с главой, и он был старше.

– Отец погиб, – с непроницаемым лицом ответил Джинхэй Вэйшенг. – Сейчас я глава клана. А это моя супруга. Если она прикажет убить вашего заклинателя, то я должен буду рассмотреть ее предложение наравне с вашим. И, скорее всего, прислушаюсь к ней. Дорогая супруга, вы выслушали своего врага. Что скажете?

Сяо Тун и Лин Ху быстро переглянулись, поняли друг друга без слов. Глядя в палубу и морщась то ли от боли, то ли от собственных слов, Сяо Тун приказала:

– Пусть уходит. Но если со вторым моим другом что-то случится, то у нас будет новая война.

Это означало, что клан Тьен больше тут не нужен, и его адепты поспешили убраться с корабля.

– Правда, собралась воевать? – По голосу Джинхэй Вэйшенга было понятно, что он не очень в это верит. Вместо ответа Сяо Тун, поджав губы, словно вот-вот заплачет, сама спросила:

– Сколько заклинателей из Джинхэй погибло?

– Тридцать семь человек. Считая отца.

– Не будет никакой войны, – выдохнула Сяо Тун. – Я сама убью того, кто попытается снова навредить Лин Ху.

– Так вы простили его? – В этот раз в голосе Вэйшенга слышалось удивление. Заклинатели молчали. – Оставьте нас, я хотел бы поговорить наедине.

– Вы знали, – констатировал он. – Знали, что не сможете ему помочь. Но на что-то еще надеялись. На что? Что все само собой решится?

Ни Сяо Тун, ни Лин Ху не смотрели на него. Как и друг на друга.

– Поэтому так просто ему простили? Потому что у кого-то чужого хватило смелости спасти его единственным доступным способом?

Лин Ху вздохнул, почувствовал, как внутри еще что-то порвалось, кашлянул и вытер с губ кровь.

А что им было делать? Сдаться? Убить его, пока он не устроил катастрофу? Пока это еще был Фа Ханг? Это была одна большая ловушка, в которую они попали. Фа Ханг все это время будто был смертельно больным, и им хотелось провести с другом весь отпущенный им срок. При этом они не переставали надеяться и не могли сдаться и отойти в сторону. Даже если он умер у них на глазах, ни Лин Ху, ни Сяо Тун не жалели об этом. Потому что в последние моменты именно они, как самые близкие, должны были оставаться рядом. Проводить его.

– Я прошу вас только никому ни о чем не рассказывать, – наконец, закончил Джинхэй Вэйшенг. – Я про это знаю, кто-то из клана, возможно, догадался, может быть, в клане Тьен это тоже поняли, но эта история будет рассказана иначе. А ваши раны вы получили в бою не между собой, а с демонами. Никто не захочет слушать правду как она есть. Потому что она не о победе. А в этой битве, между прочим, мы лишились главы клана.

Лин Ху подумал, что Вэйшенг говорит с ними и предлагает варианты замять эту историю только из большой любви к Сяо Тун. Каково главе Джинхэй сейчас было бы узнать, что битва была затеяна только ради того, чтобы попробовать? Чтобы они, зная, что шансов нет, все равно пошли туда? Заклинателей спасло то, что катастрофы все-таки удалось избежать.

Всем, кроме них самих.

– Мне все равно, что об этом будут говорить, – согласилась Сяо Тун. Она все еще старалась не смотреть на обоих молодых людей. Судя по сосредоточенному выражению лица, проверяла, шевелится ли рука. Та не двигалась, и Лин Ху вместо спора тоже пришлось попросить:

– Позовите лекарей. Сейчас не время разговаривать.

Эпилог

Семнадцать лет спустя

У подножья горы находился небольшой дом – заброшенная лачуга с дырявыми стенами. Сегодня с утра доски укрепили, дыры попытались залатать, стены закрыли большими отрезками ткани, привезли хорошие столики и мебель. Теперь это место выглядело как средней руки придорожная чайная, но уже приличнее заброшенного дома. Вскоре к домику стали подтягиваться заклинатели в одеждах мятных цветов школы Ланфэн. Это были старшие учителя, некоторые в сопровождении одного-двух учеников. Все постоянно поглядывали на дверь.

Что-то изменилось в атмосфере, когда в дом, откинув ткань, которая заменяла дверь, уверенно вошла женщина в черно-фиолетовом ханьфу. За ней спешила девочка-подросток в одеянии тех же цветов, неловко держа меч двумя руками, словно прижимала к себе игрушку.

– Зачем вас тут столько собралось? – оглядевшись, спросила Сяо Тун. – Как на уличное представление сбежались.

– Госпожа. – Один из учителей выступил вперед и поклонился ей. Сяо Тун ответила тем же, вывела из-за спины девочку, и та повторила жест. – Простите. Знаете, как это бывает: кто-то один должен выполнить дело, но не договорились кто. А дело так интересно, что явились все. Лишь один учитель должен был сопровождать вас, но в итоге тут нас бо`льшая часть.

– А работать все равно мне, – заметила Сяо Тун. Учитель засмеялся. Сяо Тун была рада их видеть. Цвета и вид одежды напоминали ей и о Фа Ханге, и о Ян Шанюане. К школе Ланфэн она всегда относилась хорошо, иногда посещала ее. Да, они отправили Фа Ханга за пределы школы, но, пройдя этот тяжелый и безнадежный путь, Сяо Тун не могла их за это осуждать. Они знали, что не смогут помочь ему, и отпустили, не причинив вреда. – Я не буду задерживаться, мы с девочкой сейчас же отправимся в горы. Можете не тратить времени на чай, и снимите барьер, чтобы мы могли пройти.

– Я понимаю, что девочка – ваша ученица и вы в ней уверены, – поклонился все тот же учитель, в то время как остальные в хижине притихли, внимательно слушая разговор, – но пожалейте ее. По девочке видно, что она еще неопытна. А в горах живет страшное чудовище. Вся гора – его владения. Даже если вы зайдете туда в солнечный день, тут же сгустятся сумерки, начнется буря. Вы спиной ощутите не просто взгляд, а желание разорвать вас, сожрать. Это само по себе ужасно, но главный ужас впереди. Как только вы теряете душу от страха, появляется монстр. Он похож на медведя и на гору одновременно. Он огромен, с горящими глазами, с огромными когтями. Пораженный ужасом заклинатель не может сдвинуться с места, тогда его и съедает чудовище. Мы знаем это от тех, кому удалось совладать с собой и убежать. Только убежать, на большее там, на горе, заклинатели уже не способны. Даже самые талантливые.